17.05.2012 8:29
добавлено:
рубрика:

Лысенко: 50% музеев Москвы почти недоступны для инвалидов

Недавно Россия ратифицировала Конвенцию ООН о правах инвалидов, подписанную еще в сентябре 2008 года. О том, что в связи с этим должно измениться в жизни 13 миллионов россиян, имеющих инвалидность, из которых более 500  тысяч — дети,  рассказал корреспонденту РИА Новости Ирине Зубковой научный руководитель, председатель правления Национального центра проблем инвалидности Александр Лысенко.


— Александр Евгеньевич, какие задачи поставила ратификация Конвенции?

— Главная задача — включить человека с инвалидностью в жизнь общества, предоставить ему права наравне с другими. Конвенция утвердила социальную модель инвалидности: инвалид в ней не рассматривается как больной человек, которого надо лечить. К сожалению, медицина чаще всего в таких случаях бессильна: мы можем только компенсировать анатомические нарушения, утраченные функции. Современный взгляд таков: не человек является носителем инвалидности, а инвалидность — это результат его взаимодействия с обществом, которое создает вокруг него барьеры, в том числе и барьеры в городской среде и в сфере культуры.

— Какие изменения в российском законодательстве должны произойти в связи с ратификацией Конвенции ООН о правах инвалидов?

— У нас законы неплохие, правового вакуума нет, но несовершенна правоприменительная практика. Нужно в Кодексе об административных правонарушениях ужесточить ответственность за нарушения требований доступности среды. Штрафы и для физических, и для юридических лиц должны вырасти в десятки раз. Так что, если чиновник сидит и ничего не делает для инвалидов, то за бездействие таких людей и организации надо наказывать. Нужно пересмотреть правила, законы и подзаконные акты. Помните незрячих пассажиров, которых не пустили в самолет? Теперь в Воздушный кодекс вносятся соответствующие изменения.

— Сами министерства и ведомства проявляют инициативу на этот счет?

— Минздравсоцразвития подготовило неплохой пакет законодательных инициатив, но наибольшие возражения возникли со стороны Министерства культуры. А ведь Конвенция ООН обязывает государство сделать так, чтобы инвалиды имели доступ в театры, музеи, кинотеатры, библиотеки. Чтобы делать человека более умным, добрым, нравственным, нет альтернативы культуре. Все общество становится нравственнее, духовнее, делая учреждения культуры доступными для так называемых маломобильных групп населения. Это не только инвалиды, но и пожилые люди, дети, родители с маленькими детьми и так далее.

— На что конкретно вы будете опираться, добиваясь реализации Конвенции?

— В ней есть статья 30 «Участие в культурной жизни и проведении досуга и отдыха и занятий спортом». Там абсолютно четко прописано, что государства-участники обеспечивают доступ инвалидов к произведениям культуры, к культурным ценностям, причем в доступных форматах. Незрячие или слабослышащие получают информацию в другой форме, а люди с нарушением опорно-двигательных функций должны иметь возможность добраться до объектов культуры. Нужно стимулировать общественные дискуссии на эти темы, поддерживать лучшие практики в этом направлении.

— Расскажите об этих лучших практиках.

— В рейтинге архитектурной доступности музеев Москвы, который подготовлен РИА Новости в рамках проекта «Социальный навигатор», было проведено огромное исследование: из 300 московских музеев обследовано было больше 200. Да, в целом результаты ужасающие, но в пяти музеях уровень доступности по крайней мере на три четверти соответствует международным критериям и тем правилам, которые установлены в Российской Федерации. Среди таких лидеров музей-заповедник «Царицыно», краеведческий музей «Дом на набережной», Дарвиновский музей, Государственная галерея на Солянке и Третьяковская галерея на Крымском валу.

— Большинство из них располагаются в сравнительно новых или недавно реконструированных зданиях.

— Да, чем старше здание, тем хуже в нем ситуация с доступностью. В таких выдающихся музейных памятниках, как музей-квартира Улановой, музей-квартира Мейерхольда, дом-музей Островского, музей-квартира Достоевского, уровень доступности нулевой. Четверть массовых музеев вообще недоступна, 50 процентов музеев Москвы имеют очень низкую доступность. А ведь в Москве 22 тысячи людей с нарушением опорно-двигательных функций, из них примерно 7 тысяч перемещаются с помощью кресел-колясок. Незрячих и слабовидящих 15 тысяч человек, больше 6 тысяч человек вообще не слышат или слышат лишь с помощью слуховых аппаратов. Для них во многих музеях не сделано ничего.

— Внести конструктивные изменения в старинное здание и в самом деле непросто, особенно если это памятник культуры.

— Лувр и Британский музей тоже старинные здания, памятники, однако они доступны для инвалидов, там есть всё необходимое. В Конвенции ООН есть важное понятие «разумное приспособление» и нужно донести его до работников Министерства культуры, региональных департаментов культуры. Они держатся за культурное наследие, не давая никому к нему подойти, как будто бы эти «саркофаги» не для людей. Да, если мы не будем сохранять историю, то она, по известному выражению, нас проучит. Но всё же, на первом месте должны стоять права человека.

— Как решить проблему?

— Чтобы сделать любое здание доступным, нужно провести межведомственный аудит. Участвовать в нем должны не только работники культуры, но и инженеры, и многие другие специалисты смежных отраслей, и, главное, сами инвалиды. Да, бывает, что если поставить при входе подъемник или пандус, это испортит архитектурный облик. Но можно сделать незаметный пандус — как, например, в Британском музее или в лондонской Национальной галерее. Можно устроить отдельный вход для инвалидов, через который они кратчайшими путями попадут внутрь здания, сразу к экспозиции. Есть в мире такие объекты-башни, где настолько узкая и крутая лестница вверх, что даже здоровому человеку трудно подняться. Понятно, что никакого подъемника туда не поставишь. В таком случае можно сделать виртуальную экскурсию и даже создать похожие условия, чтобы человек на трехмерном экране видел, как он «поднимается» наверх, как обозревает с башни прекрасные виды.

— В последнее время принимаются комплексные программы: национальная транспортная стратегия, госпрограммы в области образования, здравоохранения…

— Таких федеральных целевых программ несколько десятков. Но почему-то про инвалидов там обычно забывают. В программе «Культура России» предусмотрено только одно мероприятие: книгопечатание для незрячих. В госпрограмме «Доступная среда» на 2011–2015-й годы тоже всего лишь два мероприятия на все учреждения культуры с объемом финансирования всего около 8 миллионов рублей. Это недопустимо мало.

— Но ведь у государства и в самом деле может не оказаться на что-то денег.

— Требуется 8 триллионов рублей на то, чтобы претворить все положения Конвенции ООН о правах инвалидов в жизнь. Такую сумму нельзя сразу извлечь из бюджета. Но ведь эти деньги требуются не прямо сегодня и не разом. Это непростой процесс, и опыт показывает: дело растянется на несколько лет. Вспомните, сколько ошибок наделали в Москве, когда создавали доступную городскую среду.

Деньги  не самое главное, есть малозатратные методы и технологии. Изменения должны произойти прежде всего в головах, причем не только у чиновников от культуры. Например, инвалиду надо доехать до музея, надо выйти из дома, надо иметь транспорт доступный… Это комплексная задача для тех, кто решает вопросы культуры, транспорта, социальной политики. У нас первый Указ президента РФ по теме доступности для инвалидов вышел в 1992 году. Западные страны занимались этим на протяжении нескольких десятков лет, с послевоенного периода. Когда мы начали создавать специальные нормы для инвалидов, там пошли дальше: они стали убирать специальные нормы и создавать универсальные нормы для всех людей. Мы сейчас только начинаем двигаться в этом направлении. У каждого государства есть пределы возможностей, но оно все равно должно делать шаг за шагом вперед. Я верю: мы на правильном пути.

www.ria.ru